Сборник статей - Жизнь языка: Памяти М. В. Панова
Да. На следующий день я прихожу – приношу это наше заявление, опять, значит, жду, опять этот человек спускается, на этот раз я уже все-таки немножко пришла в себя и спрашиваю – говорю: «А за что был арестован мой отец?» Он говорит: «По делу об участии в Белой армии в Самарской губернии». Я говорю: «Ну, это…» – «Он был в Самарской губернии?» Я говорю: «Да, он был, но он там работал по линии просвещения» (отец и мама оба были филологи). Вот. Он говорит: «А это совсем неважно, – знаете, так цинично, спокойно, – это совсем неважно. Мы закрываем все эти дела. Нам надо закрыть…». И через, там, сколько-то времени, может быть, через месяц-два, я получила письмо, что он, значит, посмертно реабилитирован.
Т.: А! все-таки реабилитирован.
З.: Да. Нет-нет, «закрываем…».
Т.: «Закрываем» – это значит реабилитация.
К.: Они уже его реабилитировали.
З.: Да.
К.: В шестидесятые годы.
З.: Даже независимо от того, значит, был ли он в Белой армии, не был, и всё. Вот такая история.
(Перерыв в записи.)
К.: Есть какие-то вот такие рассказы, очень интересные…
З.: Да.
К.: Например, Михаил Викторович рассказывал про «Арабески» – ну согласитесь, что это почти художественное произведение…
З.: Ну, конечно.
К.:…Это не просто так.
З.: Ну, конечно, конечно.
Т.: Это новелла.
З.: Да, да-да-да.
К.: Этот человек с ружьем…
Т.: Новелла, да.
К.:…и этот огромный гоголевский стол… <…>
К.: Какая-то символика есть, что-то больше…
Т.: Поскольку у нас момент исторический, немножко… скажите два слова о себе – то, что мы не знаем. Вы закончили…
К.: Я закончила тоже филологический факультет…
Т.: МГУ?
К.: МГУ. Вот. И Михаила Викторовича я слушала на первом курсе, лекции по фонетике, а потом весь этот вот курс по истории языка.
Т.: Поэзии?
К.: Поэзии, да. И не один год, а мы слушали, уже когда я даже закончила университет. А на последнем курсе я снимала фильм об университете, и мы снимали лекции Михаила Викторовича Панова. И он пришел к нам на просмотр фильма – назывался этот фильм «Реплика», об университете фильм – и Михаил Викторович мне сказал: «Вы возродили немой кинематограф». Я подумала: «Это комплимент или нет?» Так и не поняла.
З.: В устах Михаила Викторовича это похвала.
К.: Да.
Т.: Да, конечно.
К.: И через неделю, через вот тоже одну мою подругу, он пригласил нас в гости. Мы пришли всей нашей группой, это был, наверное, восьмидесятый год, и вот с тех пор мы стали ходить к Михаилу Викторовичу в гости очень часто… и большими компаниями, и малыми компаниями, и разными компаниями, и очень любим Михаила Викторовича. Вот я еще рассказала Елене Андреевне, что мы издавали журнал – и он хранится у меня – «Трамвай 13».
К.: И я была как бы старостой этого журнала, и все эти номера находятся у меня. <…>
З.: Лен, а где вы работаете?
К.: Я работаю в Language Link, в «Альфа-банке» и в Менделеевском университете, и немножко в РГГУ.
(Перерыв в записи.)
Т.: А где сейчас этот фильм хранится?
К.: У меня дома. Дело в том, что он снят на шестнадцатимиллиметровой пленке. <…>
П.: Сейчас я особенно остро чувствую, что ушла какая-то эпоха… И очень ценно то, что от нее что-то успели оставить.
Т.: Да, да. Это очень важно. Будем надеяться, что это останется.
К.: Мы снимали об университете. Лекция Михаила Викторовича нам нужна была только, чтобы показать наш восторг от того, что, вот… там же сесть негде было, на этих лекциях, мы снимали толпу, ну и Михаила Викторовича, поскольку мы уже тогда его очень любили. Вот. А сейчас если вы будете что-то делать, я серьезно предлагаю, вы мне позвоните, вы это как-то с Еленой Андреевной… я принесу камеру и вам отдам пленку.
З.: Нет, это действительно стоит.
К.: Это, по-моему, интересно очень.
Т.: Это очень важно, да, это наша мечта!
К.: Потому что это мимика, это все уже совсем по-другому, это уже кино. Пока телевизионщики раскрутятся, уже ничего не будет.
З.: Давайте не откладывая, где-нибудь в конце марта мы, в самом конце.
К.: Вот. Давайте.
Т.: Вот все зависит от вашего расписания и от состояния, конечно, Михаила Викторовича.
З.: Ну, я могу сказать, что числа с десятого…
К.: Давайте.
Т.: А кроме вот этого фрагмента о Михаиле Викторовиче что еще есть в этом фильме?
К.: А-а! это мы уже снимали такой ассоциативный ряд. И вот, кстати, я хотела сказать, за что Михаил Викторович хвалил. Мы поставили камеру… а там, знаете, дорога вот к гуманитарному корпусу, там яблони цветущие, это май был, и где-то, наверное, в восемь сорок пять мы поставили камеру и снимали толпу, просто долго снимали толпу. Там идея была безвременья, там были часы без стрелок, которые были все там, в университете, там было – полет, ну ощущение наше, вот мы кончали МГУ, что будет, и что было, и что нам дорого, ассоциативный ряд, что такое МГУ, у нас был свой театр, ну и так далее. И Михаил Викторович сказал, что очень интересный вот этот кадр, когда они все идут. Мы даже не поняли, почему. Он говорит: «Потому что ровно через пять лет все изменится: будут другие походки, будут другие лица, будут другие люди».
Т.: Так оно все и было.
К.: Так и произошло.
(Конец записи).
2. Разговор М. В. Панова с Е. А. Земской, В. Ф. Тендер и Г. Б. Якимчик. 1 апреля 2001 г
Беседа идет на квартире М. В. Панова. Запись В. Ф. Тейдер. В беседе принимают участие Е. А. Земская и Г. Б. Якимчик (аспирант). Расшифровка Д. В. Радзишевского
[М. В. Панов рассказывает, что он писал спецвопрос по языку жестов].
Т.: А когда это было, Михаил Викторович?
П.: То-олстый спецвопрос.
Т.: Это в аспирантуре?
З.: В аспирантуре.
Т.: Да? В аспирантуре это было, да?
П.: Да, когда я был аспирантом.
Т.: И как называлась эта работа?
П.:…Наверно, толщиной вот в палец. И мой руководитель по этому спецвопросу, Введенский такой был… помните?., довольно скверная личность… он мне предлагал защищать не мою диссертацию, а вот этот «Язык жестов». А я очень начитался… Смотрите, как интересно. Языков индейцев страшно много, и в каком-то языке индейцев обернуться обозначают (ну, я сейчас не помню, я придумаю) тура, а равный – тура-тура. И почему. Это объясняется из языка жестов. Обернуться – вот жест, а равный… (показывает). То есть два раза… Если это тура, то это тура-тура. Два раза…
Т.: Обернуться – это указательный палец, да?
П.: Нет-нет-нет, не так. Вот это тура, а вот это тура-тура. То есть это равный, а это обернуться.
Т.: Два пальца указательных смотрят друг на друга, да?
П.: Что?
Т.: Вернее, не друг на друга – параллельно два пальца.
З.: Нет, вот так вот.
Т.: Да. Два указательных пальца параллельно вот так вот стоят, да?
П.: Что-то мой слуховой аппарат сегодня плохо работает, надо менять его.
(Перерыв в записи. Тема разговора меняется).
П.:…Марина Цветаева.
Т.: А время какое? Или полностью – да? – творчество ее?
Я.: (шепотом): «Принципы построения художественного текста».
З.: Принципы – что?
Я.: «Принципы построения художественного текста».
П.: Вы говорили, Галочка, что этот самый…
Я.: Баратынский?
П.: Нет, нет, этот… лжегенетик, как его?…
Я.: А! Лысенко.
З.: Лысенко?
П.:…Лысенко чего-то стоит. Это вы говорили потому, что вы слышали по телевидению выступление его сынка…
Я.: Не-ет.
П.:…и сынок всякую чушь нес о том, что Эфроимсон очень нехороший. А Эфроимсон как раз отважный рыцарь – боролся тогда, когда… и дважды побывал за это в лагере. Вот. И в газете – статья, где, во-первых, хвалится сын за то, что он папу любит, а во-вторых, говорится о том, что у него сплошное вранье.
Т.: Эта передача была не в связи с Тимофеевым-Ресовским? Нет? Не знаете? <…>
П.: Причем в этой статье в газете сказано: «Но таких лиц, как Берия, Лысенко, простить нельзя». Видите, в какую он компанию попал. Он губил настоящих ученых.
(Перерыв в записи.)
З.: Злодей, просто злодей.
П.: Это губитель Николая Ивановича Вавилова.
Я.: Я не о злодействе говорила, это как бы не подлежит сомнению, я о другом.
З.: Ну, что в идеях что-то есть, да?
Я.: Да, стояло ли что-то за его идеями или нет – вот об этом я спрашивала, потому что так все-таки… трудно себе представить человека, чтобы одной черной… чтобы уж такой был злодей.
П.: Там даже сказано так, в газете, что Лысенко на всех перекрестках кричал, что не он погубил Вавилова, а из дела Вавилова, которое сейчас опубликовано, видно, что обвинение строилось в значительной степени на показаниях Лысенко.
(Перерыв в записи.)
П.: Я получил заказ рассказать о своем знакомстве с Виктором Владимировичем Виноградовым, да?
З.: Да.
П.: Я познакомился с Виктором Владимировичем примерно в шестом-седьмом классе… когда я был в шестом классе, а не он (З. смеется). Как я познакомился? Я страшно полюбил ОПОЯЗ, формалистов и набрел на книгу Виктора Владимировича… Набрел на книгу «Этюды о стиле Гоголя». Вот вы видите, такую замечательную книгу, а я у вас [к Е. 3.] спрашивал, есть ли она у Виноградова, – что значит старикан! Эта книга совершенно удивительная. Как-то физику, создателю атомной европейской бомбы Нильсу Бору принесли какую-то новую физическую теорию, он с ней познакомился и сказал: «Ну что же, похоже на то, что это дельная теория. Надо только проверить, достаточно ли она безумна, чтобы быть истиной». Так вот я познакомился с этой книгой, в которой высказана безумная идея у Виноградова, и поэтому она, по-моему, явно истина.
